Вася не мог вспомнить, чтобы ему везло в детстве, хотя родственники говорили, что родился «в рубашке».
Маму раздражали соседи сверху потому, что громко топали по полу, соседи слева держали овчарку, она громко лаяла, соседи снизу курили на балконе и дым поднимался вверх.
Маму бесило, что сын, как отец, не ест укроп, стаптывает обувь на пятке, и молчит, если его ругают, а потом делает по-своему.
Папа ушёл от них, появлялся не часто, в комнаты не заходил, ждал сына на лестнице. Мальчик видел, во что одет отец, вытаскивал из шкафа куртку или пальто, чтобы быть похожим на него.
В тёплые дни папа рукавами обвязывал толстовку вокруг пояса, Вася делал тоже самое, и, словно клон, ступал рядом широкими шагами, держа руки в карманах, раскачиваясь из стороны в сторону.
Они гуляли вдоль набережной, спускались по каменной лестнице к реке, волны делали «плюх», сталкиваясь с гранитом, и выкатывались на нижние ступени. Отец и сын, почти, не разговаривали, смотрели на воду, понимали друг на друга без слов.
Детство Вася провёл на подоконнике, наблюдая в окно, ждал папу.
Учился он с трудом, стеснялся задать вопрос, если чего-то не понял или попросить повторить, если не успел записать.
Один раз ему в голову пришла мысль, как ответить учительнице по русскому языку и литературе, экзальтированной поклоннице Пушкина с химической завивкой тонких, бесцветных волос, похожей на одуванчик, готовый подарить ветру лёгкое «оперенье». Вася поднял руку.
- Приветствую... тебя..., пустынный уголок! – В манере Ахмадулиной «пропела» преподавательница, взмахнув рукой в Васину сторону. Ребята засмеялись.
«Пустынный уголок» покрылся красными пятнами, слова и мысли забылись, на этом его инициатива закончилась на годы вперёд по всем предметам.
Маму положили в больницу после того, как она пожаловалась в милицию на то, что соседи из квартиры справа установили передатчик и транслируют информацию через её голову.
Папа не мог взять сына к себе, потому что жил у второй жены, отвёз Васю к родителям в коммуналку, где мальчик часто оставался один, бабушка с дедушкой предпочитали время проводить в деревне.
По выходным дням «мужики» ездили за город на природу, там всё было естественно и логично, не то что с мамой дома или с литераторшей в школе. Папа брал с собой фотоаппарат, похожий на ружьё, эта штука вызывала у мальчика тайный восторг. Аппарат приближал и запоминал лучшие мгновения Васиной жизни: нежнейший цветочек в проталине среди снега, лосёнок, зависший в прыжке над высокой травой, удивлённые глаз рыбы, трепыхающейся на удочке.
Вася записался в библиотеку, изучал энциклопедию и справочники о растениях, животных, птицах, рыбах.
Всё то, о чём рассказывали в школе, его не интересовало нисколько, включая строение клетки, членистоногих и инфузорий в биологии.
На уроке вибрирующей женщины, похожей на маму в минуты возбуждения, произошёл ещё один казус. Вася удивился непонятному «наезду» пролетарского писателя на птиц. Спорить не стал, но в сочинении, посвящённом «Песне о Буревестнике», написал, что «глупый пингвин» - на самом деле, умный, если умеет выживать и растить детёнышей в холодной Антарктиде, а «тело жирное» потому, что ему требуется прослойка для защиты от мороза. Далее он вежливо оправдал чаек, гагар, и получил кол с замечанием, что нельзя путать литературу с биологией и приказом зайти к директору.
Около самого серьёзного кабинета в школе, где мальчику должны были втолковать, чем литературный пингвин отличается от биологического, стояла девочка Валя годом младше. Её приговорили к «внушению» за то, что она сошла с дистанции на соревнованиях по лыжным гонкам и подвела класс. Валя рассказывала про плохое самочувствие, а, на самом деле, за соснами у поворота лыжни стоял ларёк с вкусными пышками, и, вместо того, чтобы, гоняться, «как дурочка» по парку, она наелась пончиков вдоволь, запивая крепким чаем.
К прекрасному аппетиту девочки прилагались высокий рост, атласная кожа, румянец, пышные волосы, абсолютная уверенность в себе и такая репутация, что родители примерных учеников, даже, смотреть в её сторону не разрешали, но те посматривали украдкой, что-то в ней притягивало отличников и хорошистов.
Покой Вали не удалось смутить не только литературному «одуванчику», но даже учителю физкультуры. Вместо того, чтобы лезть по канату или перескакивать через «козла» девочка смотрела мужчине в глаза и улыбалась бриллиантовой улыбкой. «Физкультурник» поставил ей тройку, сказав, что переделать природу ему не по силам.
И молодой географ, родом с Чукотки, вообще, менялся в лице при встрече с ней. Один из уроков начинающего преподавателя посетила директор, солидная широкоплечая женщина с большим бюстом и низким голосом.
Она попросила ребят кратко, не выходя к доске, пересказать вчерашний урок. Отвечать первой выпало Вале.
Для девочки рассказ любого преподавателя был набором слов, их следовало, по возможности, точно воспроизвести.
Она посмотрела на потолок, изображая, что вспоминает прошлое занятие, незаметно открыла тетрадь на парте, перевернула страницы, опустила глаза вниз, и принялась читать вчерашние каракули:
- Великий… руський… река Вольга брать нациаля на Волидайская возвысэнность.
Класс «грохнул», преподаватель растерялся, статная фигура застыла в изумлении. Ей поступали жалобы на педагога из-за неладов с русским языком, но директору учитель нравился, потому что в конце каждого педсовета вставал и повторял её последние фразы, раздражая тем самым коллег.
Итак, встретились у кабинета два «проштрафившихся» молодых человека, которым до смерти надоела школа, и они ей – не меньше.
Ожидая «приглашения» «высокой начальницы», пара разговорилась. Вернее, говорила Валя, но показалось им обоим, что беседа была увлекательной, и главное, очень лёгкой для Васи.
Мальчика пригласили к директрисе первым, вопрос о пингвине женщина не поднимала, поинтересовалась, как чувствует себя мама Васи, какие книжки он читает, и попросила не огорчать литераторшу.
В раздевалке он подождал улыбающуюся Валю, настроение её не мог испортить такой пустяк, как выговор директора. Мальчик потоптался немного и предложил нести портфель девочки. Всю дорогу он продолжал следовать поговорке: «слово серебро, а молчание золото», и уклонялся от того, чтобы разбрасываться «серебром». Спутница «трещала» без умолку.
- Ко мне нельзя, - сказала она, когда подошли к дому, - ты с кем живёшь?
- С бабушкой и дедушкой, но они дня два будут на даче.
- Тогда, давай, завтра пойдём к тебе.
Вася, хоть и был - «тормоз», от радости чуть не умер.
На следующий день мальчик неожиданно для себя поцеловал гостью, она помогла ему в те моменты, насчёт которых он был «не в курсе». Пара встречалась, пока Вася не окончил школу. Учителя поздравили себя. Выпускник получил в подарок старое фоторужьё – мечту детства, отец купил себе новое, а от Родины - повестку в военкомат. Валя провожала приятеля в армию. Грудь рвалась наружу из школьного платья, глаза смеялись, вьющиеся волосы не могла удержать резинка на затылке, зубы сверкали за ярко окрашенными не помадой, а самой природой, губами. Простились.
Честно исполняя долг перед родиной, Вася писал «своей» девушке и получал от неё письма.
Тем временем, у Вали случился роман с мальчиком из параллельного класса, сыном судьи. Судья объяснила отпрыску, что девочка ему не пара, и тот, слишком быстро, согласился. Перед Валей закрыли дверь.
На дискотеке она понравилась парню лет двадцати пяти, танцевали первую половину ночи, а во вторую половину был секс в чьей-то квартире. Он предложил встретиться завтра.
«Жди около школы», - сказала Валя и поклонник исчез, не предполагал, что девушка с такими формами несовершеннолетняя.
От третьего ухажёра Вале пришлось отказаться самой, они познакомилась в кабине лифта и минут десять жильцы дома сетовали на то, что лифт застрял между этажами. В тесной кабине Валя услышала от здорового мужика с южнорусским акцентом, едва не задушившего её в объятиях, что он родом с Украины, работает прорабом на стройке.
В планах школьницы было переехать к мужу, но где находится родина строителя, она представляла слабо, учитывая манеру изложения предмета преподавателем и отсутствие у девушки интереса к географии.
Потом в её жизни случилась трагедия: умерла мама. Болела она давно, поэтому Валя никого не приглашала домой. Предчувствуя, что уходит, мама просила Валентину и её сестру, годом моложе, посидеть у постели. Муж и отец дома, как правило, отсутствовал. Взяв дочек за руки, умирающая просила не выходить замуж за таких мужчин, как папа.
- Пусть муж любит и бережёт вас, - шептала женщина, - а о том, что твориться в нашей семье, я посторонним не рассказываю, не нужно никому этого знать.
Во время похорон Валя заболела, температура поднялась до сорока градусов. Вердикт врачей: «Стресс». Когда поправилась, обняла сестру, как старшая, и сказала, что всю оставшуюся жизнь они будут думать, что мама ушла на какое-то время. Так, уравновесив себя, девушка стала прежней.
Папаша же, водопроводчик ЖЭКа, после смерти жены и, вовсе, стал неуправляем. Мать приучала девочек к аккуратности, они убирали в квартире, готовили кашу, супы, гладили бельё. Отец являлся пьяным, вонючим, ноги в прихожей не вытирал, грязную робу бросал на пол, матерился.
- Ну, что, шалавы, деньги нужны? Забирайте и пошли вон.
Неприятности Ани Карениной или Тани Лариной не казались сёстрам серьёзными, они не погружались в «чужие» проблемы и никого не пускали в свои.
Валентина получила аттестат зрелости. Учителя сдались, выпустили её, так и не потревоженную вопросами «Войны и мира», (не читала роман, а смотрела несколько серий по телевизору, причём, в произвольном порядке), не уловившую разницы между Пифагором и Архимедом, как и между синусом и косинусом, путавшую понятия статики и статистики, кинематики и кинематографии, и многие названия сходные по звучанию, но отличные друг от друга по смыслу.
Вася демобилизовался, уверенный, что подруга ждала его и дождалась. Встретились, Валя смеялась, смотрела в глаза, говорила без остановки, и привела разговор к тому, что он сделал ей предложение руки и сердца, получилось это, как-то, само собой. Девушка ответила: «Согласна».
«Да и, к чему тянуть, - соображал, озадаченный неожиданным поворотом в судьбе парень, - всё равно, я однолюб».
Валя же думала, что маме понравился бы Вася, широкоплечий, немного косолапый, во всём с ней согласный, надёжный, преданный, не умеющий ни с кем спорить и восхищающийся, как у Вали легко и весело получается настоять на своём. И главное, у него было своё жильё. Бабушка и дедушка к тому времени окончательно переехали в деревню, посетовав на «резиновый» воздух в городе.
Поздно вечером в постели молодой муж брал руку жены в свою, шероховатую ладонь мастера столярного производства, Валя отвечала пожатием. Так молча, лёжа на спине, глядя в потолок, радовались оба: она - что не видит больше папашу и живёт с покладистым мужем, а он - что жена рядом в большом, тревожном городе, где закат социализма отметился пустыми прилавками, раздражением граждан, толкотнёй в магазинах, талонами на продукты. А Вася толкаться не умел.
Он начал склоняться к мысли, что, действительно, родился «в рубашке».
Валя устроилась на работу в научный институт на должность машинистки. Учёные-химики от неё много не требовали, учитывая мизерный оклад, молодость и талант смотреть в глаза мужчинам, зажигая костёр внутри самых холодных и стойких. Отсутствие знаний снисходительно называли наивностью, а безграмотность - опиской.
Если требовалась срочная печать отчётов, диссертаций или статей, Валя не отказывалась подработать и до позднего вечера стучала по клавишам красивыми пальцами с модным маникюром, легко высекая из старой машинки умные мысли и орфографические ошибки. Она быстро запомнила термины, из которых состояли тексты, научилась воспроизводить их точно, оставляя на совесть авторам смысл и значение.
Вася не пил и не курил, зарабатывал средне. Начальники пользовались его безотказностью и получали нужное без дополнительного стимулирования. А увлечение фотографией переросло в настоящую страсть, если это слово можно соотнести со спокойным, уравновешенным человеком, не повышающим голос, не вступающим в споры. В выходные дни с палаткой и фоторужьём Вася отправлялся в путешествия по пригородам. Стены комнаты супругов украшали снимки окрестной флоры и фауны в самых неожиданных ракурсах. Некоторые из них автор посылал в журналы о природе.
На втором году семейной жизни случилась неприятность: проплывая на лодке по бурной реке между карельских скал, Вася уронил и утопил в воде папин подарок - фоторужьё.
В эпоху заката "развитого" или недоразвитого социализма недостаточно было заработать на какую-то вещь, её следовало «достать». Супруги взяли деньги в долг, и, путём составления мудрёной цепочки от заведующей буфетом, знакомой Вали, через мясника им удалось выйти на директора нужного магазина. За соответствующую «благодарность» долгожданный предмет «перекочевал» в руки Васи. Покупку отметили всей квартирой. Осталось выплатить долг. Валя колотила по клавишам, муж халтурил в соседнем кооперативе.
И тут начали происходить события далёкие от фотографии, но итог их, как это ни странно, определило это самое фоторужьё.
Химики отмечали на работе Первое мая, не дураки были выпить, чистейшим спиртом располагали в достаточном количестве.
К дружному коллективу присоединился «варяг» по имени Юлий, ему предстояло заменить начальника отдела, вышедшего на пенсию. Внешностью - норманн, характером – победитель, мастер спорта по фехтованию хотел «в неформальной обстановке» познакомиться с коллективом, которым предстояло руководить.
Машинистка, по-хозяйски, раскладывала по тарелкам салат, резала торт, озорно сверкая глазами и весело поддерживая разговор, во время которого бедуинов назвала бабуинами, про паспорту для рисунка подумала, что речь идёт о документе - паспорт, удивилась, что выставка художника-портретиста, жившего два века назад, имеет успех, ведь все люди, с которых он писал портреты, умерли, и невозможно сравнить картину с оригиналом.
Химики улыбались, опуская глаза.
Уже давно никто не мог так развеселить Юлия, серьёзного делового человека, как это существо с «куриными мозгами». Интригующим ему показался секс с объёмной «клушей». Обручальное кольцо никогда не было для него помехой, наоборот, гарантировало избавление от притязаний в дальнейшем.
Мужчина не был трезвенником, но на этот раз у ворот предприятия стояла его машина. Он дождался, когда все достаточно опьянели, подсел к машинистке, позволил себе обнять её.
Памятуя, что перед ней будущий начальник, Валя решила не торопиться завязывать иных отношений, кроме рабочих, осторожно высвободила плечи, сказав, что нужно выйти.
Она стояла в помещении туалета у дальней кабинки, спиной к входной двери, лицом к окну, ожидая, когда успокоится неожиданный гость. Дверь в туалет распахнулась, Валя не повернула головы, не предполагала, что мужчина может зайти в женскую комнату. «Победитель» миновал тамбур, умывальники, ряд дверец, подошел к ней, прижал к себе, повернул и поцеловал около незакрытой кабинки с пожелтевшим унитазом, в котором журчала вода. Хотел, было, продолжить приключение, попытавшись протолкнуть женщину вглубь помещения для отправления нужд, но сам туда не поместился из-за скромных габаритов комнатки и нескромных - партнёрши.
- Жди меня в проходном дворе напротив, подъеду на машине, - сказал он, не сомневаясь, что «бабища» не откажет.
Валя оказалась сговорчивой, Юлий усадил её в жигули последней марки, приобретённые в особом порядке, как было принято при социализме, на зарплату успешного ученого со степенями и регалиями. Через некоторое время машина оказалась за городом в парковой зоне. Хозяин откинул назад сидение, и начался сумасшедший секс.
Был второй час ночи. Они с трудом встали с неудобного ложа. «Победитель» отвёз Валю домой. Когда она выходила из машины, проверил нет ли двусмысленности или небрежности в одежде, объяснил машинистке, что в этот вечер, вернее ночь, она должна сказать мужу, и как себя вести. Валя выслушала и пошла, пошатываясь на высоких каблуках, ни слова, не сказав неожиданному любовнику, что муж ещё днём уехал на фотоохоту, и ей, как правило, нет нужды отчитываться, с кем она была или откуда вернулась.
Дома не спалось, в ночной рубашке она села на кровати, обхватила руками колени. В круглых глазах, словно кино на обоях с рисунком в полоску, прокручивалась плёнка с кадрами последнего апрельского вечера и начала ночи первого мая.
Юлий не сразу зашёл в дом. В машине, рукой на руле и лбом - в руку, пытался понять причину сегодняшних «подвигов», таких возможностей он прежде за собой не замечал.
Они встретились наедине ещё раз, потом ещё. Он – для того, чтобы утолить, непонятную, неуправляемую страсть к «малообразованной, дурного вкуса», машинистке. Она ничего не анализировала, просто хотела продолжения, глаза её перестали стрелять по сторонам, выискивая интересный объект.
Месяц пролетел, и секс в машине сменился сексом на диване.
Любовник снял маленькую квартирку на окраине города, сильно удивив себя.
До встречи с Валей у него в жизни всё было расставлено чётко: с одной стороны женщины, много, а с другой - жена, хрупкая, милая, чуть капризная, верный друг и большая умница, имеющая потрясающие способности к химии, тонко чувствующая, как решать проблему, способная сосредоточиться и описать результат, это он заметил, когда они учились в институте. Конечно, супруга могла бы сама продвинуться в науке, но занималась дома дочкой и помогала Юлию сначала с кандидатской, а, потом, с докторской диссертацией.
У неё начиналась мигрень, если громко разговаривали, возникала тошнота от запаха свежей краски, головокружение в транспорте. В «критические» дни лицо супруги принимало такой страдальческий вид, что муж вежливо, скрывая некоторое раздражение, говорил:
- Я один пойду к друзьям, прости, дорогая, не могу сидеть за столом, где все люди по твоему лицу понимают, что у тебя сегодня первый день менструации.
Он не собирался оставлять семью, пока не потерял способность заниматься сексом с законной женой. Прежде он хотел всех женщин, а теперь единственную, как Адам. Ева тоже не читала Бунина, Булгакова, и ничего не слышала о Маркесе.
Грудь Вали вздымалась при виде начальника, ноги слабели, по телу пробегал ток, томный взгляд с поволокой призывал, мужчина едва сдерживался на людях.
Валентина, боясь потерять потрясающего партнёра, по совместительству, женатого человека и начальника, про каждый день с ним думала, что он - последний, невольно обостряя чувства, делая, мучительным расставание. Но следующее свидание наступало вновь.
- Чем больше между нами секса, тем сильнее я хочу тебя, - произнёс как-то Юлий, задумчиво глядя на свою машинистку.
Валя стала меняться. Грудь не выпрыгивала из лифчика, любовник, не выносящий безвкусицы, подарил ей другой. Ляжки не рвались наружу из-под короткой юбки, она стала длиннее по настойчивому совету Юлия. Обесцвеченные волосы отрасли, вернули себе прежний каштановый цвет и были красиво уложены на затылке. Вася ничего не замечал, ездил на фотоохоту и проявлял снимки.
То, что брак младшей сестры Валентины оказался неудачными и она вернулась от мужа домой с маленьким сыном не касался бы героев этого повествования, если бы снова не «нарисовался» в жизни сестёр папаша. Сёстры приняли решение разъехаться с мучителем, разменяв квартиру. Решили поберечь, обожаемого Валей, племянника, вынужденного свидетеля безумств старого идиота, и предоставить младшей сестре возможность иметь личную жизнь.
Все организационные трудности взяла на себя старшая сестра, ненавязчиво поставив в известность мужа о том, что придётся помочь с переездом, и ни разу не упомянув возлюбленному о проблемах с отцом. Связи Вали и Юлия шёл третий год...
Однажды, вставая со скрипучего дивана-книжки, второпях разложенного любовниками в съёмной квартире, Юлий произнёс то, о чём всерьёз думал последнее время, то, чего, не проанализировав, не взвесив, не сказал бы:
- Нет никакого смысла прятаться и обманывать, мы созданы друг для друга и должны быть вместе. Жена мне близкий человек, надеюсь, поймёт. Тебе тоже предстоит поговорить с Васей.
Валя вздрогнула, она ценила мужа - школьного приятеля и в планы её не входило уводить любовника из семьи.
Задумчивая явилась домой, где ждало известие, заставившее забыть приказание Юлия. На завтра было назначено оформление документов для получения новой квартиры.
- Только деньги не забудь принести, - добавила по телефону сестра, уверенная во всемогуществе Вали относительно добывания наличности, - к двум часам.
Речь шла о доплате за неравноценный обмен.
Валя заметалась по квартире, нужно что-то сдать в ломбард под залог. Просить в долг у соседей не хотелось, недавно, только, расплатились за фоторужьё. Фоторужьё? Ну, конечно! На дворе конец ноября, муж в лес не выберется, это известно по опыту прежних лет.
На следующий день, выйдя из ломбарда, она сунула в сумку квитанцию. Деньги нужно вернуть через месяц, и она получит назад аппарат.
Переезд, скандалы с отцом, ремонт новой квартиры, закупка вещей, недостающих в хозяйстве, перемежались с горячими свиданиями и обещаниями довести до сведения Васи решение уйти от него. Валентина медлила, ей приснилась мама, она держала дочь за руку и просила не оставлять супруга.
Валя засыпала в тёплой постели с любящим мужем, и, вдруг, её, прямо-таки, подбросило на кровати. Это был последний день, когда можно было вернуть залог.
Утром, сообщив на работу по телефону, что у неё ЧП, помчалась в ломбард.
- Увезли в магазин, - бесстрастным голосом произнесла пожилая сотрудница, опустив в пол глаза. За многие годы она стала психологом, так часто приходилось видеть слёзы клиентов, но, именно, в этом случае женщина зарабатывала прилично, получая по дешёвке дефицитную вещь из-за нерасторопности заёмщиков.
Узнав адрес комиссионного магазина, Валя бросилась на другой конец города, где уже молодой мужчина-продавец, таким же безразличным голосом произнёс:
- Вещь продана.
Валя вышла из магазина. Рассказать Васе правду о том, как, не посоветовавшись с ним, расплатилась за обмен квартиры, не считала возможным, искала в голове объяснение случившемуся, и, наконец, придумала. На работу не пошла, не было сил.
Вечером муж застал жену в слезах. Валя соврала, что её послали отвезти документы с работы в другой институт, который находился рядом с домом, где жил мастер, чинивший им, иногда, фоторужьё. Она вспомнила, что муж жаловался на какие-то неполадки, взяла аппарат и вызвала такси. По дороге они наткнулись на страшную аварию с гибелью людей. Под сильным впечатлением Валя вышла из машины, а футляр с фотоаппаратом забыла на сидении.
Вася, конечно, огорчился, но ещё более расстроился за жену, видя, в каком она состоянии.
- Пусть это будет тяжелейшая из потерь, которые у нас могут случиться, - потоптавшись, произнёс он, едва ли не самую удачную фразу в жизни.
Валя посмотрела на него пристально красными глазами, потому что уже месяц прошёл с тех пор, как она обещала другому мужчине, властелину, выполнить приказ, рассказать о них.
«Не сегодня, - сказала себе, - на этот вечер ему достаточно новостей».
На следующий день Валя подсела в машину Юлия.
- Что случилось? - спросил он, отъехав на безопасное расстояние от места работы.
- Ничего.
- Неправда, что-то случилось, я это вижу.
Валя знала его настойчивость и решила рассказать историю с фоторужьём так, как рассказывала мужу, чтобы потом не запутаться, с той лишь разницей, что поехала она не отвозить отчёт, начальнику было известно, что с отчётом её никто не посылал, а сразу к мастеру по ремонту
- Вася тебя просил отвозить аппарат в починку? - нахмурил брови Юлий.
- Нет, - Валя не стала объяснять, что уже отдавала в ремонт и на проверку дорогое фоторужьё, не согласовывая с мужем.
- Зачем же ты повезла? Я бы убил, наверное, жену за то, что взяла мою вещь. Едем сейчас же в бюро находок, нужно вернуть твоему мужу игрушку.
Они поехали, разумеется, напрасно.
- Завтра обратимся в таксомоторный парк, - сказал Юлий, высадив любимую женщину около её дома.
Ещё пару дней они ездили по таксомоторным паркам города, где Валентине пришлось придумывать особенности машины, возраст таксиста, одежду, в которую он был одет. Неприятности последних дней пошатнули её, как все считали, богатырское здоровье, стало тошнить, заболел живот. Зашла в медицинский кабинет своего предприятия. Женщина-врач спросила, не беременна ли она, Валя ответила, что у неё не может быть детей, они проверялись с мужем, у Вали нашли нарушения обмена веществ, а Васина болезнь - следствие инфекции в детстве, она не помнит названия.
- Идите в женскую консультацию, подозреваю воспаление яичников, - посоветовала врач.
На следующий день любимый мужчина отвёз её в клинику, заверив, что сам продолжит поиски, и мерзавец-таксист заплатит за потраченное Юлием время.
В кабинете гинеколога, на простой вопрос: «На что жалуетесь?» - Валентина ответила, не заморачиваясь на небольшую разницу в словах.
- Доктор, яйца болят.
- Раздевайся, ложись, конь с яйцами, - отсмеявшись, сказала врач.
Валя оказалась беременной. Переезд, отец, сестра, фоторужьё, ломбард, тайные свидания, поиски «таксиста», всего этого было много, даже, для такого невозмутимого человека, как она. Оглушённая и ослеплёееая чудом, она явилась домой.
Вася чинил соседскую кофеварку, сестра позвонила сказать, что они с ребёнком, снова, на больничном. Новостью Валентина ни с кем не поделилась, брак со школьным товарищем подошёл к концу, нет сомнений в том, кто отец ребёнка. Этот вечер у них с Васей - последний, завтра она исполнит волю нового супруга, расскажет всё.
Наступило завтра. Непривычно серьёзная, женщина подсела в машину к Юлию, но не успела сообщить о беременности.
- Едем в ГАИ, я договорился, там должно быть зафиксировано дорожное происшествие, - услышала распоряжение человека, никогда не останавливающегося на половине пути к достижению результата.
- Не поеду.
- Почему? Клянусь, сегодня мы найдем фоторужьё, заставим этого негодяя отдать потерянное.
- Нет.
Валентина представила, что теперь придётся объясняться не с женщинами-диспетчерами таксомоторного парка, а с милицией, которой уж точно известно, что никакого происшествия в указанном месте в тот день не было.
- Валя, в чём дело?
- Это не твой, а Васин фотоаппарат, оставь ему эту проблему, - она желала, как можно скорее, приступить к обсуждению главной новости.
Мужчина, не веривший никому и ничему на слово без анализа и эксперимента, побледнел, взял её голову в свои руки, не шершавые, как у Васи, а гладкие, сильные, властные руки и внимательно посмотрел в глаза:
- Ты лжёшь. Я понял, ты лгала с самого начала про проклятое фоторужьё! Что случилось на самом деле, скажи правду, с кем ты была в тот день, когда не пришла на работу? Не убивай меня, Валя!
Молчание. Привычка не посвящать в дела семьи посторонних людей сидела в ней на уровне инстинкта. Да, и что могла ответить дочь пьяницы сыну известного хирурга? Рассказать, как сдала фоторужьё в ломбард? На что истратила деньги? Почему обманула мужа? Поведать, как разъезжались с отцом не по его доброй воле, а по решению суда, куда папаша явился не трезвый и, споткнувшись, перед столом судьи, на предупреждение женщины: «Не упадите», пробормотал: «Если на вас, то я согласен»? Судья утвердила принудительный размен квартиры.
Юлий смотрел в глаза, как ему казалось до этой минуты, абсолютно понятной женщины.
- Валюша, не мучай меня, - его стало трясти, - ведь я же верил тебе, готов оставить семью, жениться, я люблю тебя. - Лицо его стало белым. - У тебя есть другой, кроме меня, ты была ещё с кем-то всё это время?!
- Нет, нет, - Валя захлопала ресницами и замотала головой.
И тут, от, дрожащего, с испариной на лбу, без пяти минут, доктора наук, интеллигента, она услышала:
- Врёшь, шалава!
За ругательством последовал удар. Переставший контролировать себя, готовый к убийству Юлий, попал не по щеке, а по уху, в голове Валентины зазвенело, ухо загорелось.
- Пошла вон!
Икая от страха, Валя вылезла из машины.
«Далось ему чужое фоторужьё, - бормотала она, перед глазами всё плыло, - ругается, как папаша».
Путь домой был долгим, бродила по улицам, соображала, что делать со своей жизнью. Единственно, о чём не думала, так это о прерывании беременности, считала, что ребёнок – смысл жизни женщины. Хорошо, что Васе не успела ничего сообщить…
Дома, за письменным столом муж сортировал снимки по альбомам.
- Я беременна, - произнесла Валя, приготовившись ко второй затрещине, ибо не один врач, а несколько, говорили супругам: «У вас не может быть детей».
На секунды оба замерли, глядя друг на друга.
- А ты расстраивалась из-за паршивого ружья! Вместо него какой мы получили подарок! Не зря говорили, что я родился в рубашке.
Валя выдохнула. Отворачивая лицо, скрывая слёзы, разделась, легла в кровать.
- Забыл тебе сказать, - супруг устроился рядом и привычно положил её ладонь в свою, - заходил сегодня ко мне Сергей Павлович, - (это был начальник службы снабжения, второй на Васином заводе, фанат фотоохоты), - он получил должность директора пансионата в Боровом, там лес, озеро, лучшие для снимков места. Предложил мне сразу две ставки: плотника, электрика, и сантехником можно подработать, а тебе заведовать приёмом и размещением отдыхающих. Ребёночек будет здоровый на воздухе. Согласна?
- Поехали.
Прошло несколько лет.
Юлий защитил докторскую диссертацию, открыл предприятие по производству бытовой химии, на котором главным технологом трудится жена и подрабатывают сотрудники института, имеет имя в научном мире и «капитал». Одна только мысль не даёт покоя мужчине: «Как мог он, искушённый в любовных утехах, не распознать измену, не заметить предательства единственной, по-настоящему, любимой женщины?»
Невольно прислушивается к разговору подчинённых о бывшей машинистке.
Вася, Валя и Матвей, их сын, живут в ста километрах от города.
Валя признательна человеку, принявшему её ребёнка, не усомнившемся в своём отцовстве.
Но существует то, над чем не властна яркая женщина, одеждой и обликом напоминающая теперь скульптуры греческих богинь. Месяц за месяцем, «лепил» Юлий статую, надеясь владеть сокровищем безраздельно.
Не скрыть Валентине, вновь, появившийся блуд в глазах и улыбку, рассеянную и загадочную.
Вьются вокруг неё представители противоположного пола, взволнованные то ли призывом, то ли насмешкой местной Джоконды.
Вася недовольно посматривает в сторону гостей около офисной стойки, они - угроза его благополучию, которое продолжается без перерыва десяток лет.
Какие изменения могут быть у стабильного Васи?
Только одно: его снимок занял второе место на конкурсе, проводимом в рамках мероприятий по охране природы. В качестве приза мужчине вручили новое фоторужьё.
